Неточные совпадения
Сам с своими козаками производил над ними расправу и положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары [Комиссары — польские сборщики податей.] не
уважили в чем старшин и стояли пред ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского
закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства.
Ты хочешь, видно, чтоб мы не
уважили первого, святого
закона товарищества: оставили бы собратьев своих на то, чтобы с них с живых содрали кожу или, исчетвертовав на части козацкое их тело, развозили бы их по городам и селам, как сделали они уже с гетьманом и лучшими русскими витязями на Украйне.
Александры Григорьевны по всем ее делам: она его, по преимуществу,
уважала за знание русских
законов!
Я
уважаю только чистую идею, которая ничему другому покориться не может, кроме
законов строгого, логического развития.
— Подпишет он вам «обмокни» — потом и с судом, пожалуй, не разделаетесь, — прибавил он, — ведь Иудушка хоть и очень маменьку
уважает, а дело о подлоге все-таки начнет, и ежели по
закону мамашеньку в места не столь отдаленные ушлют, так ведь он только молебен в путь шествующим отслужит!
Мне говорили также про тебя,
Что ты не
уважаешь ни
законов,
Ни церкви, ни святыни; но я знаю,
Твои ошибочно толкуют мысли.
Не правда ли, со временем, когда
Увидишь ты, что я тебя достойна,
Ты все мне скажешь?
Для острого словца шутить и над
законом,
Не
уважать отцом, ни матерью, ни троном...
Самодержавство разрушается, когда Государи думают, что им надобно изъявлять власть свою не следованием порядку вещей, а переменою оного, и когда они собственные мечты
уважают более
законов (510–511).
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [Ученые и художники по сему
закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила
законом, что государство,
уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно
уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Вы превосходно знаете
законы, очень честны и справедливы,
уважаете брак и семейные основы, а из всего этого вышло то, что за всю свою жизнь вы не сделали ни одного доброго дела, все вас ненавидят, со всеми вы в ссоре и за эти семь лет, пока женаты, вы и семи месяцев не прожили с женой.
— Говорил, да! — крестясь, молвил старик и, загибая пальцы рук, начал считать: — Ну, учитель, это ничего, человек полезный, сельское дело знает и
законы. И Яков Ильич — ничего, барин хозяйственный. А какой тебе друг Стёпка Рогачёв? Бобылкин сын, батрак, лентяй, никого не
уважает… Мать — колдунья…
Он был нелюбим в обществе, ненавидим своими подчиненными; да, признаться, мудрено было его и любить, но не
уважать его было невозможно: будучи всегда чист в своих действиях, независим по своему бескорыстию и умеренности, он не стеснялся в своих речах
законами лицемерного приличия, не держал на привязи своего языка, и, когда считал это справедливым, не щадил никого.
Он вас бесконечно
уважает и каждое слово ваше примет за
закон для себя!..
В это время выяснилась мне мысль, что ведь и старшие могут быть неправы и делать нелепости и что
уважать нужно собственно
закон, как он есть, а не как проявляется в толкованиях того или другого лица.
Народ
уважает только те установления, в которых отразились присущие ему понятия о
законе и праве.
Думал так, что господа
уважат. «Ничего, говорит, невозможно, потому —
закон такой».
Бесприютный человек может замерзнуть на подъезде никем не занятой квартиры, может умереть с голода под окном булочной, — и
закон равнодушно отправит труп в полицейский приемный покой и ограничится констатированием причины смерти погибшего, владельцы дома и булочной могут быть спокойны: они не обязаны быть человеколюбивыми и
уважать страждущее человечество.
Ибо, по его воззрениям, практическая мудрость людей не имела бы более высокой цели, как вносить в общество наибольшую естественность и свободу, но именно поэтому следует свято и нерушимо блюсти естественные
законы общества,
уважать существующий порядок вещей и, постоянно просматривая его, внедрять разумные его стороны, не забывая природы из-за культуры и наоборот».)
В тоне Виктора Павловича она прочла приговор мужу. И ему больно за Александра Ильича, — ему, человеку служебной карьеры, никогда не знавшему ничего, кроме чиновничьих своих обязанностей. Но он имеет право
уважать себя… Прошлое его вяжется с настоящим… Он честен, стоит за
закон, строг к себе, пользуется властью не для суетных услаждений сословного или светского чванства.
Ответ же мой на третий вопрос, — как сделать, чтоб нужда не повторялась, состоит в том, что для этого нужно, не говорю уже
уважать, а перестать презирать, оскорблять народ обращением с ним, как с животным, нужно дать ему свободу исповеданья, нужно подчинить его общим, а не исключительным
законам, а не произволу земских начальников; нужно дать ему свободу ученья, свободу чтенья, свободу передвижения и, главное, снять то позорное клеймо, которое лежит на прошлом и теперешнем царствовании — разрешение дикого истязания, сечения взрослых людей только потому, что они числятся в сословии крестьян.
Проезжий. Сажают в арестантские — сидят там, сердешные, по три, по четыре года. А сказывают, там хорошо им, потому начальство тоже люди,
уважают их. А других и вовсе отпускают — говорят: не годится, слаб здоровьем. А он косая сажень в плечах, а не годится, потому — боятся принять такого, он другим расскажет, что солдатство против
закона божеского. И отпускают.
Кроме того, с детства и до возмужалости меня учили
уважать то, что прямо противоречит
закону Христа.
Таким раскрытием правды понятия читателей были бы направлены к тому, чтобы
уважать лучшее, а не худшее, — именно трудолюбие земледельцев, а не попрошайничество бродяг, которые указывали пример другим, как уклоняться от исполнения общественных обязанностей, взваливая их на скромных и трудолюбивых людей, не освобождаемых от исполнения всех «положений
закона гражданского». А такие люди стоят самого теплого участия, которое просвещенная и честная печать должна и привлекать к ним.